Не любить невозможно - Страница 30

— Я хочу почувствовать тебя, радость моя, — ласково прошептал он. — Чтобы ничего не было между нами? А ты?

— Да, да! — выдохнула она.

Она глядела в его темнеющие глаза, пока он раздевал ее, потом раздевался сам, и пронзительное ощущение блаженства охватило все ее существо, когда почувствовала, как он снова вжимается в нее всем торсом — так, что ее острые соски тонут в темном тепле его груди.

От этой близости у нее мутилось в голове, она задыхалась.

— Господи, какая же ты страстная! — прозвучал его напряженный шепот.

Ее пальцы скользнули по его мускулистым рукам, задержались на плечах. Эта ласка вызвала у нее сердцебиение, к горлу подкатил ком.

— Ты такой… теплый, — едва слышно всхлипнула она.

— Еще бы не теплый, когда сгораю от страсти, — отозвался он полушутя. Его ладони легонько теребили ее волосы. Он пристально изучал ее. — Теперь я могу почувствовать тебя всю, — прошептал он. — А ты — меня. Мы ничего не сможем скрыть друг от друга, когда мы так близко. Правда, любимая? Ты же знаешь без слов, как я хочу тебя, ведь знаешь?

Его пальцы медленно ощупали тонкие косточки плеч, потом прошли вокруг груди, спустились по ребрам к поясу юбки и быстро сняли ее. Последние покровы слетели на пол, после чего он бережно уложил ее на кровать и ласково, с невыразимой нежностью стал покусывать мягкую внутреннюю сторону бедер и дальше все тело. Она тихонько застонала и затрепетала от блаженства.

Для Нормана этот стон был словно сигналом. Он встал и быстро сбросил с себя остатки одежды, но не сразу вернулся к ней, а остановился, точно красуясь. Он и впрямь был прекрасен. Бронзовое тело в лунном свете казалось серебристым, плечи широки, стан тонок, узкий таз подчеркивает мощь бедер. Сюзанна залюбовалась пропорциональными линиями его тела.

Наконец он лег с нею радом.

— Ты не представляешь, как ты привлекательна, — прошептал он. Его палец гладил тонкие ключицы, и каждое нервное окончание под его прикосновением вступало в эротическую игру.

Разомлевшая от ласк Сюзанна мягко приподнялась, лизнула его в шею и продолжала вести языком по его солоноватой и ароматной коже. В ней проснулись животные порывы, она прижалась зубами к его плечу и с восторгом осторожно погрузила их в упругую мякоть. Он тотчас зашевелился, втянул живот под ее ладонью и навис над ней всем телом.

— О боже, что ты со мной делаешь, женщина?! — прохрипел он. — Я теряю голову.

Она могла бы сказать то же самое. С самой первой встречи он пробудил в ней глубоко затаенную тягу, и эта тяга неуклонно вела ее к этому моменту. То, что должно произойти сейчас, неизбежно и естественно, как смена времен года.

— Любимая, наши ожидания будут вознаграждены, — прошептал он. Его ладонь легла ей на грудь, согревая прохладное полушарие своим огнем, потом он убрал руку и продолжил неторопливо ласкать языком, пока она не застонала в благостном изнеможении. Он бережно повернул ее на живот, поднял волосы и зарылся лицом в душистую шею. Потом стал покрывать поцелуями ее спину, вкушая дрожащими губами прелесть словно бы совершенно неземной плоти. Когда его язык коснулся ямочек под коленями, Сюзанна лежала почти без чувств. Его губы обласкали каждую косточку щиколоток, благоговейно погладили высокий подъем ступней. Потом он повернул ее на спину и возобновил эротическое путешествие вверх.

Никогда прежде до этого момента Сюзанна и вообразить себе не могла, до чего чувствительны ее ноги. А живот… Господи! Она застонала от его близости и беспомощно замотала головой. Непередаваемое наслаждение поднималось и росло в ней. Смежив веки, она притянула его к себе за плечи, умоляя в душе, чтобы он не мучил ее так долго, и в то же время желая продлить мгновения сладкого блаженства.

— Твое тело сводит меня с ума, — тихо проговорил Норман, все ниже склоняясь над ней. Быстрыми легкими движениями языка он словно лакал бархатистую свежесть ее лица, век и полуоткрытых губ.

Ее пальцы гладили его лицо, рот, нос, густые брови, и, переводя дыхание, она ощущала тепло и тяжесть его груди еще ближе у своей обнаженной кожи.

Под его тяжестью ее изнемогающее от желания тело совсем утонуло в мягком матраце, и она выпростала руки, пытаясь еще теснее прижаться к нему, когда он приблизил свои губы к ее губам для поцелуя.

Ее пальцы теребили его густые волосы, а поцелуй все длился и длился. Его язык вонзился ей в рот — требовательный, умоляющий, алчущий, — а руки скользнули ей под бедра и, приподняв хрупкое тело, прижали к его телу с такой сокрушительной силой, что она всем существом ощутила, как страстно он желает ее.

Его вожделение пылало между ними как греческий огонь. Она растворилась, расплавилась в нем. Ее пьянила эта неутолимая жажда его рта, это долгое объятие, изнуряющий контакт с его горячим, мощным телом. Казалось, его тепло сжигает ее везде, где бы ни коснулось. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался, хотелось провести в его объятиях всю жизнь.

Норман не видел, не ощущал ничего вокруг, кроме этой женщины. Он обезумел от желания. Он видел только ее, стремясь заметить любое изменение ее состояния, хотел, чтобы любимой было хорошо, чтобы она не пожалела, что доверилась ему. Еще никогда ни к одной женщине он не пылал такой безумной, неукротимой страстью. Только к ней, к своей Сюзанне.

— Господи, — стонал он, стараясь сдерживать себя, боясь поспешить и нарушить сладостные мгновения. Хотелось продлить томление предвкушения и ожидания как можно дольше, чтобы достичь пика наслаждения одновременно с ней. Неужели это не сон? — пронеслось у него в голове. Неужели это произойдет?